четверг, 25 мая 2017 г.

Морской бой


      Выпускников железнодорожной школы № 9 принимали на практику мальчиков помощниками машиниста и девочек помощник воспитателя. Родители наши все работали на железной дороге, но мы мечтали стать лётчиками и моряками. По коридору ходил директор школы, отец моего одноклассника Александра Шарыпова, в чёрной форме морского офицера с кортиком и золотом расшитыми погонами. Я восхищался этим мужественным морским волком с громким командным голосом. Святая простота, грезил, что когда я вырасту, стану путешественником. Исследователем и покорителем, увижу края чистых озер, полноводных рек, монолитных гор, вулканов и моря-океаны в заграничных красках. Дерзкие мечты и вера в возможность реализации морских походов, по проталинам вели нас наивных к талому озеру тихих ручьев. Начиналось дремлющее озеро рядом со школой и тянулось вдоль железной дороги и улицы Масловского в сторону парка, до заборов огорода с кружевной резьбой деревянного дома одноклассника Сергея Роленкова. Провожая беспощадные морозы, трепеща, смотрели мы на незамерзающее озерко и живо фантазировали бескрайние глади океана. С таинственным вздохом созвучной струи стекало в озёрную незамутнённую воду безбрежность лазури весеннего неба.

      - Распускайся верба над озером, - пела Весна. - Салют Великий Сибирский Путь!

      Солнечным лучиком, щедро осветила Весна станцию Нижнеудинск, школу, дома, огороды и зеркальность воды в мозаике ледостава. Улыбаясь в ответ, мы на корабельные сражения убегали смотреть. Счастливые старшеклассники после выпускного экзамена по математики устраивали шуточный бой. Ветераны морских битв, будущие машинисты, путейцы и кондуктора провожали школьное детство. Очень им нравится эта игра в каплях талой воды. Радость передавалась от сердца к сердцу. Брызги летели фонтаном, каждый мальчишка здесь был адмиралом. Талая вода из снега и льда заряжала энергией, оптимизмом и надеждами на счастливое будущее. Затаив дыханье, на цыпочках следил за схваткой на воде весь наш первый класс.

      После уроков мы приходили к озеру с досками и гвоздями, строили свои боевые корабли в засаде у родника. Охваченный тревогой и волнением гонец сообщил, что собрался в проливе узком, длинного озера, враг, команда из морских котиков. Свой шанс в морском бою мы моржи, не могли упустить. Дело это было чести. Позабыв все на свете, мы на самодельных плотах, скользили по волнам над глубинами озёрной пучины. Норд и позолота щита на мачте. Наш маневр врагам не виден сквозь снег, сползающий в затон. Посредине канала, бились два военных флота, морские моржи с котиками. Противника мы догоняли и окружали. Линейные галеры брали на абордаж. Близка была победа. Но в упор пришла торпеда, борт с налету подломив. Поверили котики в свою удачу. Внезапно все пропало: волны, лучники, стрелы, корабли. Бывали неудачи, оставляющие адмиральскую гордость при себе. Потеряв равновесие, я соскользнул в воду. Сердце не дрогнуло. Рискнул нырнуть, и плыть под водой задержав дыхание. Одежда еще держала воздух, и он меня вытолкнул на поверхность воды.

      Зимняя одежда наполнялась водой и медленно погружала меня на глубину. Всё труднее и труднее было шевелить ногами и руками в холодной воде. Скинуть застёгнутое на все пуговицы пальто было не возможно. Морские котики и моржи в испуге бегали в разном направлении. Не забывая про гуманность, одноклассники на берегу не в силах были мне помочь.

      - Серега плыви к берегу, - кричали они. - Плыви адмирал, не сдаваясь.

      - Я доплыву, - сквозь кашель, вырывался мой крик. – Я адмирал морских моржей.

      Чудом я поплыл дородного фиорда и ухватился за деревянное весло, протянутое мне Сергеем Роленковым. Но выползти на берег в тяжёлой мокрой адмиральской одежде и кирзовых сапогах не было сил. Одноклассники все вместе не могли вытащить меня на сушу. Я барахтался в воде, из неё торчало моё лицо, с жадно захватывающими воздух губами. Рука крепко вцепилась за палку. Я чувствовал, что глубина озёрной пучины поджидает меня, в глазах темнело. Ледяная вода железом сдавливала горло. Труден был вздох у толщи льда. Предательски терялись бессмысленные силы в несбывшихся мгновениях. Смельчак Сергей Роленков в ожидании затих, с палкой медленно соскальзывал с зыбкого берега в воду. Сообразительный младший брат Борис Роленков, умный гений, распахнул калитку на огород и позвал капающего грядки отца помочь вытащить меня из воды. Дядя Коля Роленков бросил лопату, галопом добежал до озера. Сильной мужской рукой машиниста скорых поездов впился цепко за воротник моего свинцового зимнего пальто. Пальто натянулось, но из озера торчали еще только мои губы. Срываясь в низ, оставался в воде. Дядя Коля упёрся обеими ногами в берег и двумя руками рывком потянул. Я оставался в мутной воде.

      - Держись! – сопел машинист дядя Коля. – Адмирал, надо встать!

      Чуть пенилась вода. Крепко сжались нервы. В груди стучал живой мотор. Со школьного двора доносился командный голос, сразу прекративший все войны. Дяди Колина прямая спина с достоинством мощного титана медленно и гордо вырвала с корнем меня неподъемного, на спасительный берег. Смывая грязь и пот в озёрной воде, все смотрели на удивлённо меня и молчали. Очень гордый изнуряющей тщетною борьбой, но перегруженный мокрой одеждой я не в состоянии был идти. Побелевшие пальцы рук закоченели. Шёл холодок изо рта. Ребята, мгновенно расстегнули пуговицы, раздели меня.

      - Курс домой, адмиралы, – командовал дядя Коля. – В огороде храбрость штрафбата.

      Исчезла боль, и в жизнь ворвался вновь тёплый мир Весны. Опустошенный, убого спотыкаясь, плёлся я через огород в гостеприимный дом спасителей Роленковых. Свинцовое пальто, не бросая, упорно нёс верный Борис с друзьями. На доски огородного забора повесили мою адмиральскую одежду, истекающую водой. Морской бой закончился, но продолжался спор с самим собой. Возможно, я искал счастье, без которого все зря. Возможно, искал веру, без которой жил напрасно. Возможно, вдохновенно искал свою личную свободу. Безо лжи, безмолвно говорил с собой самим, давая сердцу волю.

      Вместе с семьёй Роленковых пили ароматный, горячий, душистый чай с еловым дымом и брусничным вареньем. С чашечкою чая седели напротив, просто смотрели и улыбались. Завтра начнётся школьная суета, а добрые сердца моему потрясенному сердцу весть давали сокровенных назиданий. Разуметь хотели и урезонить. Поделились сухою одеждою, что есть за душой. Помолчал, выпил чай, согрел озябшие руки и пошёл домой. Озёрная горечь на губах в фарватере слез растворялась. Покаяния выдох расставался с мечтами, попавшими в обыденность снов. Глаза в глубине сердца видели, что в тисках повседневности озеро открыло тайны сомнений. Меня взяли на поруки, позволяя сделать истинный вздох. Искупавшись в талой, живой, сильной, здоровой воде отряхнулись лепестки отцветших грёз.

      Свое короткое плавание я прошёл не зря. В дремлющей волне напитался разумом. Талое озеро без вкуса, цвета и запаха, в сердце омыло сонную смелость воздушных дорог. Немного разумея, не мешал истину с несбыточным желанием стирая грани. Спрашивал себя. Блуждающая мечта - это особое искусство или случайное счастье? Бродящая мечта – это станции ночных фонарей огоньки, которые во сне не замечал? Кружащая мечта – это испытание талой водой или ритмы движения ветра? Мечтал, чтобы мечта обретала плоть в делах, что все счастливые путешествия по лентам далёких дорог сбудутся. Даже если чудная мечта не сбывалась, мечтая, сердце моё улыбалось.

      Я стал молчаливей и чуть-чуть осторожней, но талое озеро, озарило рассвет моих переполненных детских воображений о тысячах троп по каменистым ручьям, горным хребтам и отрогам. Я чувствовал изнутри бьющим родником лёгкий разгон новых приключенческих фантазий. В талой воде любовью крещеный остался мальчишкой, не мог глубоко дышать без мечты и жизнь любить.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

суббота, 6 мая 2017 г.

Подъёмка


      Рядом с моим отчим домом путейцы часто выполняли ремонтные работы, на железной дороге поворотного треугольника, обеспечивая правильное положение пути в профиле. Они расставляли специальные сигналы остановки для паровозов, и я с интересом смотрел на подъем пути с помощью ручного механического домкрата.

      В средине поворотного треугольника находился цех подъёмки, где ремонт паровозов производили после большого пробега или по причине образования на бандажах предельного проката. Кроме обточки бандажей при подъёме подробно осматривали всех части паровоза с исправлением или заменой износившихся. Воду из котла сливали. Колесные пары, буксы, спарники оставались на месте, все остальное очень медленно поднималось. Меня впечатляла подъемная сила комплекта из четырех домкратов приводимых в действие вручную.

      Опытный мастер, работающий с подъемом, заботливо и бережно относился к машине, возможно, её любил. Он слышал главный пульс и дыхание машины своим сердечком. В горькие годы войны он был рядовым в составе отдельного путевого железнодорожного батальона. Поднимал паровозы, провалившиеся в воду при проезде по временной ледовой переправе в критические дни обороны Ленинграда. Приступал к подъёму под свист снарядов и осколков, перестраивался на ходу, в сложной, быстро меняющейся обстановке. Дело было трудным, порой новым, незнакомым. Вёл борьбу с наступавшими полевыми войсками, диверсантами и десантниками, прорвавшимися в тыл. Оборонял железнодорожные узлы, мосты через реки, опорные пункты, эшелоны и путь в пустынной местности от подрыва. Ценой своей жизни, обеспечивал бесперебойную работу стальных магистралей, своевременную перевозку войск, доставку грузов и предпринимал все меры для спасения подвижного состава, пассажиров и грузов. Поднимал паровозы, сошедшие с рельсов при аварии или крушении после бомбёжек авиации и интенсивного огня дальнобойных орудий. Производил подъём бронепоездов при помощи кранов и мощных ручных домкратов. Паровоз, одетый в броню трясло при подъёме, он дрожал от напряжения, выбрасывал в небо угольную гарь, искры, дым и пар. Он давно забыл, что это машина и относился, к паровозу, как к близкому другу. Бесстрашный мастер помогал оступившемуся паровозу крепости с высокой клёпаною башней чудесно встать на стальные рельсы. Одетый в броню друг надёжно проводил инженерную разведку маршрутов движения, разминирование фугасов, сопровождал в боевом охранении воинские эшелоны.

      В мирное время закалённый испытаниями мастер лез к ремонтникам в смотровую яму и обнаружил перекос колесной пары. Нельзя ездить погнулись оси, покорежились катки. Вспомнил истинный боец танковые клинья и проснулся фронтовой инстинкт, будто толкающий паровоз. Выкатил тележки. Прокрутил колесные пары и проверил буксовые узлы, зубчатые передачи, тяговый редуктор, щеточно-коллекторный узел, моторно-осевые подшипники.

      Я с любопытством рассматривал экипажную часть паровоза, состоящую из забавных частей рамы, тележек, букс и рессорного подвешивания. Рама служила основанием для котла и паровой машины. Тележки воспринимали на себя часть нагрузки паровоза, которая не размещалась на движущих осях. Буксы паровоза воспринимали нагрузку и обеспечивали связь колесных пар с рамой. Рессорное подвешивание передавало вес рамы и всех укрепленных на ней частей паровоза на буксы и смягчает толчки между колесами и рельсами. Впечатляли тяговые, ударные приборы и детали движущего парораспределительного механизмов, осуществляющих передачу тягового усилия от паровоза к составу.

      Опускание кузова паровоза осуществлял довольный мастер одновременно всеми домкратами очень аккуратно. На лице его читалось счастье, глаза восторженно блестели. Паровоз сиял, он был смазан, отлажен, помыт и покрашен. На железной машине звездочка надежды ярко горела и несла уверенность преодолеть земные дали. Паровоз пыхтел, гудел и торопился к новой жизни.

      Я оказался свидетелем обкатки последнего паровоза с грузовым поездом по участку Нижнеудинск – Тайшет. Всю жизнь этот паровой труженик работал и проходил подъемку. В депо он прошёл ремонт, был приведён в рабочее состояние для эксплуатации с ретро-поездами по Великому Сибирскому Пути. Но в девяностые годы списывали последние уникальные самовары, товарные, штабные вагоны, вагоны-кухни, краны, вагоны-бани, вагоны-мастерские и котельные. Паровоз, застрявший в тупике, решили сдать в металлолом. К счастью неожиданно наступило второе рождение паровоза. Уникальность его, как редчайшего атрибута возросло, когда вспомнили его манёвренный труд в колонне паровозов особого резерва на фронтовых железнодорожных линиях Великой Отечественной войны. Чёрный паровоз оперативно возил и бронеплощадки с установленными на них зенитными установками и башни от танков Т-34, вагон управления с командирской башенкой, контрольные платформы с путевым инструментом, рельсами и десантом. Номерной, без имени по фронтам и широким просторам участвовал в боях и совершал подвиги и с честью довёз алый стяг победы сквозь голод, разруху и тьму до Берлина.

      Мастер подъёмки, член Совета ветеранов локомотивного депо, пробуждал и зажигал мечтою администрацию установить героический паровоз Ел-4729 в качестве памятника на привокзальной площади рядом с родной школой № 9 станции Нижнеудинск Восточно-Сибирской дороги Транссибирской железнодорожной магистрали. К 100-летию прибытия первого поезда на станцию ветеран путевого батальона, будто вдруг помолодел, поднял на пьедестал и установил на вечную стоянку паровоз с надписью «Нижнеудинцам - железнодорожникам, участникам Великой Отечественной войны и труженикам тыла в благодарность от потомков». У вокзала мелькают годы, блестящие окна вагонов. Шумят поезда. Светофор путеводною звёздочкою путь озаряет над горизонтом. Женский голос в микрофон желает доброй дороги. Слышится гудок. Параллельно мчится времени стрела, не соскакивая с подножки. Богатый опыт, накопленный в области постройки и применения бронепоездов, добавил к ядерной триаде, ядерные силы железнодорожного базирования. Стратегические ракеты, возможно, запускать на любом участке маршрута. С боевыми железнодорожными ракетными комплексами, которые полушутливо называют «бронепоездами» Россия обрела силу.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

четверг, 4 мая 2017 г.

Кондукторский резерв


      По белым от снега шпалам на вокзал шёл, а рядом в сутолоке станционной и шепоте полусна с надеждой угрюмой встречались ожерелья вагонов и зажигались звёзды, вдаль маня. У дороги без края поднимал голову семафор лучом серебристым, гудел колокол, сквозь хмурую пургу и клубы дыма паровоза светил зеленым огоньком фонарь полутемного вагона юности годы стирая вдали. Зычный гудок, нарастающий стук колес, ветер в лицо и поезд прямо сквозь время покорно тянул вагоны на новый путь. Новолуния свет заманчиво отражался на шпалах, рельсах и цветных фонарях поездной бригады сопровождающей неотразимый поезд. Перрон тихонько отъезжал, чай, покачивался в стакане. Главный кондуктор распорядитель флажком махал, что поезд под надёжной охраной.

      Главный кондуктор принимал и сдавал перевозочные документы на вагоны и знакомил машиниста с составом отправляемого поезда по натурному листу. У него был переносный телефонный аппарат, на случай экстренной связи с диспетчером при остановке поезда. Вдаль заглядывая, кондуктор, ограждая сигналами, наблюдал за правильностью следования поезда и производил ручное торможение по сигналам машиниста. Кондукторская бригада состояла из главного и старшего кондукторов, вагонного мастера, монтера, поездного смазчика и проводников. На глухих перегонах, словно всевышний, милая девушка проводник последнего вагона, счастливой рукою монетками со сдачи продавала счастливые билеты, успех не за заслуги, а просто так случайно.

      Сквозь сумрак заснеженных будней россыпью драгоценных камней свет пробился новой звезды в красные дни. Сердце запело звонкую песню, что мне достался счастливый билетик, настоящее золото мира, приглашение на праздник самых разных страстей. Можно было самому выбирать иллюзорный мир, жизнь возможных надежд и трогательных ожиданий. Я смотрел на очаровательного проводника удивленным взглядом. Догадывался, что именно эта приятная девушка настоящая волшебница, в чьих руках возможность решить проблемы, помочь, одарить, не забыть и осыпать златом. Ведь на маленькое счастье и я имел право. Взамен я отдал проводнику свое открытое сердце, в котором резерв есть для любви.

      Счастливый выигрышный билет был соткан из ветров примет, прорвавшихся в туманный рассвет. Из черных и розовых загадочных цифр, должно наступить везение, мечтам сбыться, и получить удачу. Сквозь метели поезд катился по белым Саянам, где в белом свете дальних краёв полной Луны неожиданно певчие птицы летали. Безумно верили оба в счастье и билетик на встречу без перекупщиков.

      Глаза проводника нашептывали какую-то неземную грусть. Возможно, девушка умела заглянуть в судьбу и определить будущее. Может быть, счастье ниоткуда приснилось поветрием в математическом развлечении, миражом или наваждением? Мы лишь вместе играли в нумерологическую игру с номером проездного билета, но я запомнил тепло её рук и сердца учащённый стук. Хотелось, дарить улыбку счастливым лучом и скучать о том, что счастье бродит вокруг да около. Хотелось ещё немного поиграть в игру без спешки и насмешки. Мы вновь и вновь складывали все цифры билетика, и получали романтическое число. Выпадали положительные эмоции и чувства, приключения, увлечение и восторженные мечтания. С головой окунались в море симпатии и чувственности. В соответствии с полученной цифрой загадывали желание, чтобы наши чувства всегда отвечали взаимностью. Мы верили, что счастье есть, нужно его только посчитать и поискать прямо перед собой.

      Приходило доброжелательное счастье. Оно было одето в путешествие, пахло снегом, разноцветными звёздами и почему-то тайгой. Проводник подолгу стояла в тамбуре вагона и щедро угощала горячим чаем, с добавлением в него лепестков опавших звездочек. Потом она седела и тихонько пела песню о светлом, важном и любимом, о том, что молча жило в её сердце. Её кончики пальцев рук были нежными, а смех милый. Теплый янтарный вечер высвечивал снежинки на тропинках, ведущих к тому, что мы искали каждый день. В пути проводник обещала обязательно накинуть над вагоном радугу, раскрашенную яркими детскими цветными снами. Радовалась, обернувшись на пороге купе.

      Рассчитывая формулу счастья заветного билетика, мы не забывали о везении. На одну циферку в билете не сошлись расчеты, и не исполнилось глупое желание. Из двух несчастливых мы в спешке составили самый счастливый билетик, у которого все цифры одинаковые. Неугомонным умом придумали шанс увеличения силы билетика, как проводника в мир путешествий. Мы не загадывали что- то материальное. Выпавшее число помогало в поисках привязанности и пристрастия, раскрывало способности в познании тайн будущего. Фартовый билетик, словно род недуга, помогал с успехом двигаться вперед и завоевать предрасположение в дружеских отношениях.

      Тяжело расставаясь, хотел уехать, не ведомо куда, возможно встречать неравнодушные пейзажи. Жизнь я не мог изменить, вернуть и замедлить ход. Жизнь была похожа на движение поезда по бесконечному пути со станциями, перегонами и счастливыми билетиками приносящими удачу. Не получалось назад повернуть, остановок в жизни не было. Хотелось чуть-чуть притормозить, постоять, подумать, молча слезу смахнуть рукою. Никогда тебя такую, словно молний краденую луну, я любить не перестал. Нет в пути преданности и тяготения безответной надежды до самой последней билетика бесхарактерной цифры бледной и тусклой.

      Линия судьбы почти от версты и до версты, вперёд направлялась без остановок и не возвращала пошлые и чёрствые слова обратно. Условности отбросив, счастливые билеты я не коллекционировал, словно нелепую жизнь закладками. Оказалось, что в снегу, порванного на мелкие кусочки счастливого билетика, у каждого из нас свой путь, хоть и путешествовали вместе мы связанные чарующей силой обаяния в одном тамбуре по желанному свету.

      Домой я шёл с вокзала по переходу с путей пустого перрона и кондукторского резерва, манящий беспечно обворожительный свет фонаря последнего вагона слезой растворяя. Сквозь время зажигались притягательные звёзды, и восхищённое сердце верило, что вернётся та, кто пленительно дорога. Хорошо, что отдал ненаглядной своё мечтающее счастье, оно точно знает, к жизни любовь открыла резервы.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

воскресенье, 16 апреля 2017 г.

Воинская площадка


      В мои тревожные детские годы обострение международных отношений было похоже на гонку вооружений. Череда вооружённых столкновений между Северной и Южной Кореей сменялись столкновениями СССР и КНР в районе острова Даманский, войной США и дружественным Вьетнамом. По станции Нижнеудинск ночами тяжело шли военные эшелоны с замаскированной техникой и бойцами в форме на вырост. Очередной грузный эшелон притормаживал у мощенной камнем погрузочно-выгрузочной площадки, построенной в уровень с платформами. Рядом с воинской площадкой была железнодорожная больница, водонапорная башня и городок с пекарней, лазаретом, аптекой, баней, складами, караульным помещением и ярким плакатом о счастье мирного неба над головой. Воинская площадка тянулась на всю длину воинского поезда. Ширина обеспечивала возможность грузить и выгружать военную технику, продовольствие и медикаменты. Имелся хорошо устроенный вход на грунтовую дорогу к Вознесенскому военному городку. На воинской площадке находились водоразборные колонки чистой питьевой водой и бесплатная кипяточная. Вздыхала тяжело служившая в санитарном вагоне девочка мед сестричка, в колонке набирающая свежую воду. Жадно пили мальчишки в погонах кипяченую воду и таскали в вагоны тяжёлые канистры с чаем, свежий хлеб, кашу и вещмешки. Командиры осторожные в последний вагон загружали секретное оружие нашей армии.

      Война всегда начиналась внезапно и конечно, мы догадывались, что где-то она уже шла, но фронт был отдален. Выстоять на фронте, победить коварного врага можно было, только сконцентрировав воедино усилия фронта и тыла. Тыл снабжал войска боеприпасами и продовольствием, всем необходимым. Железнодорожный транспорт обеспечивал надёжную связь тыла с фронтом. Мы рассказывали друг другу легенды и простодушно спрашивали стрелочника-фронтовика в чёрной железнодорожной шинели, куда и зачем направляются военные эшелоны. Стрелочник оказался интереснейшим человеком. Жил рядом с площадкой и хорошо помнил о военной тайне, о государственных интересах, о контроле над пространством, о балансе сил. На наши наивные вопросы он отвечал своими воспоминаниями о поставках по ленд-лизу. Рассказывал про свои простоватые юные годы, как литерным эшелоном в 1941 году уезжали с этой воинской площадки воевать сибирские полки под Москву. Путейцы следили за состоянием пути. Работники депо ремонтировали паровозы. Диспетчеры, дежурные по станциям и составители поездов добивались чёткого продвижения воинских поездов. Паровозные машинисты, помощники машинистов и кочегары водили тяжеловесные поезда с высокими скоростями. Стрелочник переводил стрелочный перевод на западный путь. Паровоз, рванув, тянул вагоны с танками и миномётами за собой. На секунду притихали тыловые рабочие и служащие перерабатывающие грузы, ремонтирующие подвижной состав. На воинскую площадку медленно прибывал второй эшелон с резервным полком.

      Срочно командование днём и ночью без маскировки, перебрасывало двадцать свежих дивизий в теплой одежде с Сибири и с Дальнего Востока на запад. В теплушках по сорок штыков и не горюющий сибиряк старшина. Стрелочник добровольцем уехал в одном из таких эшелонах. Под Истрой с вагонов по снегу сразу пошли в атаку, и от их гранат огонь боёв сильней заполыхал. На войне, как на войне отвага и стойкость, подкрепленная смекалкой и военной хитростью, помогали найти сибирякам выход из самых безнадежных положений. Сибиряки с малых лет были охотниками и имели хорошие навыки использования стрелкового оружия. Умели наблюдать за местностью и противником, обладали хорошей зрительной памятью и умением оставаться незамеченным. Огонь войны не грел и в перерывах между боями умели спасаться от морозов, зарываясь в глубокий рыхлый снег. Температура в снегу всегда постоянная, и сибиряки не замерзали долгое время. Командование ставило задачу остановить и отбросить врага, рвавшегося к Москве. Началось контрнаступление сибирских дивизий, в результате которого враг был отброшен от столицы. План Молниеносной войны был сорван, и Красная армия выиграла битву за Москву. Наш стрелочник, в те годы рядовой красноармеец проявил личное мужество и отвагу, но получил тяжелое ранение. После этого три месяца находился на излечении в эвакогоспитале. Раненым слушал, как сестричка читала боевые листки и их обратной стороне этой священной бумаге начал писать свою рукопись о войне. Начал писать ее так, как писал бы ее рядовой солдат видевший многое от начала до Великой Победы. Врачи возвращали его в строй. Не долечившись попутным паровозом, убежал в свою часть на фронт бороться с врагами Родины. Своими умелыми и смелыми действиями, через воды Днепра переправился и Зееловские высоты прошёл первым. Путь к победе в Великой Отечественной войне пролегал через ожесточённые сражения, величайшие тяготы и испытания. Билось сердце горящим солнцем груди красноармейца содействующего успеху боевых действий сибирской дивизии. На серой гимнастёрке рядом с нашивками тёмно-красного и золотистого цвета знаков ранения и двумя серебристого цвета медалями «За отвагу» заблестела медаль «За боевые заслуги».

      Оставались считанные дни возвращения с Победой на родную воинскую площадку станции Нижнеудинск. Девятого мая война не закончилась, потребовались колоссальные скрытые железнодорожные перевозки войск и техники с запада на восток страны для проведения наступательных операций РККА по разгрому милитаристской Японии. Сибирская дивизия в мае месяце по Транссибирской магистрали перебрасывалась на Дальний Восток. Попили родного кипятка станции Нижнеудинск и мимо поехали эшелоны с солдатами к Манчжурской границе. Начали войну со штурма безымянных сопок, преодоления перевалов Большого Хингана, крупных рек и пустыни в составе Забайкальского фронта. При помощи монгольской народно-революционной армии, ликвидировали группировку в Хайларском укреплённом районе, и вышли на маньчжурскую равнину. Чтобы ускорить капитуляцию японских гарнизонов в крупных городах и увеличить темп продвижения в сложных природно-климатических условиях войск, использовали скорость и всепогодность железнодорожного транспорта. Победили в Хингано-Мукденской наступательной операции и по пути домой, снова встретив знакомые освобождённые сопки на местах былых боёв, махали им на прощание рукой. Второй День Победы над Квантунскими самураями отмечал стрелочник-фронтовик второго сентября. На воинской площадке жёны и матери днём и ночью украдкой с горечью плакали, очень ждали. Погостив в чужих краях, родные и близкие солдатики возвращались с фронта в уютные тёплые родимые дома.

      Время многое стирало в памяти, но кое-что сохранилось. Впечатления, переживания из солдатских воспоминаний отразилось в рукописи, написанной простым карандашом на пожелтевших боевых листах и школьных тетрадках. Рукопись рядового солдата не хранилась в архиве комнаты боевой и трудовой славы, а лежала дома у воинской площадки и хранила светлую память о героях войны. Несмышлёным мальчикам он показывал эти заветные тетради и читал некоторые строчки об отдельных событиях, участником и свидетелем которых был лично. Пожилой стрелочник-фронтовик мечтал написать и издать книгу, но не придумал ей название. Солдат-фронтовик толковал нам, что-то о временном замирении и о том, чтобы строить будущее, надо знать прошлое.

      Образ военного времени, в котором прошло моё детство, всегда присутствовал в жизни страны. С чувством гордости слушал я удивительнее сюжеты о героях освободителях, жестоких битвах и трудовых подвигах железнодорожников. В День Победы на урок мужества в библиотеке железнодорожной школы № 9, мы с учительницей стали приглашать стрелочника-фронтовика для продолжения чтения рассказов о победных приключениях. Пожилой ветеран приходил на встречу, в гимнастёрке с нашивками тёмно-красного и золотистого цвета знаков ранения, двумя серебристого цвета медалями «За отвагу», медалью «За боевые заслуги», медалью “За победу над Японией” и георгиевской ленточкой. С каждым годом заметно старел с сединою на висках солдат освободитель, а светлый праздник День Победы превращался в праздник современности, геройски выстоял и помолодел в борьбе времён.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

понедельник, 10 апреля 2017 г.

Мужественный изыскатель


      Железная дорога, строившаяся в мои детские годы на территории Красноярского края, Республики Хакасия и Иркутской области, являлась продолжением железной дороги Новокузнецк - Абакан. Строительство 647 километров дороги Абакан - Тайшет было объявлено комсомольской ударной стройкой. На строительство добровольно или по общественному призыву ехали молодые ребята со всего СССР. Лица героев стройки не сходили с газетных полос, о них сочиняли песни. Обещали социальные и материальные льготы. Нижнеудинские путейцы, машинисты, мостовики, землекопы уезжали на строительство. Читая дневники Кошурникова романтики мальчишки из нашей железнодорожной школы №9, сбегали на стройку без путёвок. Мужественный изыскатель неутомимой энергией, горячей душой зажигал огонек в сердцах мальчишек и был примером, увлекая в путешествия. Подвиг изыскателей трассы, одна из ярчайших и трагических страниц истории освоения Восточных Саян.

      Идея строительства железной дороги, через Саянские хребты соединяющая Великий Сибирский Путь с большой территорией месторождений угля Кузбасса появилась давно, но неоднократно откладывалось. Специалисты, не раз пытавшиеся провести рекогносцировку, докладывали, что согласно техническим условиям, прокладка железной дороги через Саяны невозможна. Иностранные газеты писали, что такая дорога невозможна в инженерном отношении и Россия ее не построит. Из-за сложного рельефа, больших перепадов высот, вариант трассировки линии, наиболее целесообразным и оптимальным через Саяны выходом на станцию Нижнеудинск признавал главный инженер проекта Александр Кошурников. В горах геологами были обнаружены крупные месторождения железных и марганцевых руд. В разгар битвы за Сталинград, так необходима была для фронта железная руда. 5 октября 1942 года экспедиция в составе инженера Алексея Журавлёва и техника Константина Стофато, под руководством потомственного строителя железных дорог, одного из самых опытных в стране изыскателя Кошурникова отправилась по маршруту Нижнеудинск - Абакан. Большей частью путь пролегал вдоль узкой долины с множеством порогов реки Казыр. Тувинские таёжные кочевые оленеводы называли злую реку Казыр, затерянную в самом центре Саян и замерзающею в конце октября, свирепой. У Базыбайского, Верхне Китатского и Убинского каскадных порогов в пенных ямах, котлах и в местах падения воды с крутых сливов долго не замерзала. С рёвом сжимаясь в узких протоках, мерилась силой с крутыми валунами. Бочки, пороги, сливы, валы, нагромождения камней и скальных обломков в русле, такие опасности подстерегали везде.

      Кошурников с энтузиазмом занялся трассированием и проектированием дороги в сибирской тайге и самолётом вылетел из Нижнеудинска в село Покровское и затем в Тофаларский посёлок Верх-Гутару. Вышел отряд с опозданием почти на месяц 5 октября. Торопились до глубокой зимы успеть обследовать белые пятна плохой топографической изученности и собрать необходимый материал для выбора направления сложнейшей трассы. Полевой отряд с грузом оборудования и продуктами питания сопровождал на вьючных оленях тофаларский каюр из кочевых таёжных оленеводов и охотников Холямов. Забирались они по звериным тропам в нетронутые таёжные дебри. Визуально изыскатель искал самый правильный проход по реке Казыр в хаосе горных нагромождений. Героическому отряду предстояло пройти 200 с лишним километров по практически нехоженым местам, без карт, наметить маршрут будущей трассы. По нему проложить железную дорогу через 700-километровый барьер труднодоступного горного хребта Восточного Саяна, вставшего поперёк пути Южно-Сибирской магистрали и соединить ее с дорогой Тайшет - Лена.

      Изыскатель отмечал удобство трассировки линии вдоль Казыра. От Верх-Гутары начался тяжёлый путь маленькой экспедиции Кошурникова. Обгоняя начало зимы, отважные исследователи с душевной силой и безграничным мужеством продвигались по безлюдной, суровой, дикой тайге и горным перевалам. На оленях, за неделю отряд достиг Казыра и двинулся вниз по реке. Погода портилась, зима наступала раньше обычных дней. Через колючие заросли по своенравным, грозным порогам, завалам и прижимам, скальным выходам, опускающимся вертикально, в русло горной реки. Под непрерывным дождём со снегом боролись исследователи за каждый метр пути. Спички размокли, от одежды и обуви остались одни лохмотья, припасы закончились, перевалы закрылись. Казыр начал замерзать. Вплотную к воде подступали скалы, а между ними - завалы из поваленных деревьев. Обходя скалы и пробиваясь через бурелом, шёл отряд, торопясь обогнать время. Бурная река катила по дну огромные камни и ломала на порогах стволы деревьев. В каньонах, где поток заключен в отвесные скальные стены, исчез мох – корм для оленей. На крутом спуске к реке, с горечью седой каюр курил трубку оставляя затёс на лиственнице. Пришлось погонщику вьючных оленей перевозивших грузы отряда повернуть назад. Идти с поклажей было неимоверно трудно. Сколотили плоты и сплавлялись по реке, но она разбивала их один за другим о пороги и появившиеся торосы. В отчаянном положении, понимая, что приближается трагическая развязка. В этих условиях инженеры выполняли свою работу на высочайшем уровне, все, пройденные 180 км маршрута. Кошурников вёл дневник, оценивая местность, подробно описывая берега Казыра, его излучины и притоки, геологическое строение намечаемой трассы, набрасывал чертежи, брал образцы породы, отмечал удобство трассировки линии вдоль реки. Слабея, выражалась чрезмерная сонливость. Стоило только остановиться и сесть, как сейчас же начинал засыпать. От небольшого усилия кружилась голова. Трагическое событие могло бы не произойти, если бы не целый ряд маленьких, на первый взгляд совершенно незначительных, ошибок. Спешка, пренебрежение опасностью, оказались не лучшие свойства в трудном походе. Не приняли мудрого решения спустить плот без людей, и собрав остатки сил в обход пробираться по скалам. Если бы при последней ночевке совершенно мокрые, они просушились. Если бы не опухли лица, руки и, главное, ноги. Если бы исследователи были немного опытнее и осторожнее.

      Дерзкий экспедиционный отряд проектных изыскателей Сибтранспроекта прошёл по горам Саян неудачно. Диким зверем река, ломая плот, задёрнула его разбитые щепки под лед. Только одному Кошурникову удалось добраться до берега, но он замерз. Поиски, экспедиции не вышедшей в условленный срок к предгорьям Саяна начались в начале 1943 года. Удалось обнаружить три мешка с вещами и продуктами. Надежда, что отряд спасся ещё оставалась. Среди таёжников ходили слухи, мол, Кошурников увел группу через границу в Туву на высокогорное стойбище оленеводов – по хребту Эргак-Таргак-Тайга. Через год после исчезновения группы 4 октября рыбак посёлка Нижне-Казырский Иннокентий Степанов нашёл останки изыскателя в форменном кителе, счетную логарифмическую линейку с инициалами Кошурникова, барометр-высотометр, буссоль, теодолит, нивелир. Под тонкой корочкой льда прилипшие к прибрежным камням листочки исписанной бумаги из дневника, где каждое слово – правда. Вот как рассказала об этом последняя запись в дневнике сделанная замерзающей рукой Кошурникова:

      "3 ноября, вторник. Пишу, вероятно, последний раз. Замерзаю. Вчера произошла катастрофа. Погибли Костя и Алеша. Плот задернуло под лед, и Костя сразу ушел вместе с плотом. Алеша выскочил на лед и полз метров 25 по льду с водой. К берегу добраться помог ему я, но вытащить не мог, так он и закоченел наполовину в воде. Передвигаюсь ползком. Очень тяжело. Голодный, мокрый, без огня и пищи. Вероятно, сегодня замерзну".

      Дневник оказался настоящим свидетелем мужества и героизма отважного отряда. Из него мальчишки железнодорожной школы узнали о судьбе жизнерадостного и всегда бодрого, весёлого инженера - изыскателя Кошурникове и его товарищей, до последних минут жизни оставшихся верными служебному долгу. Участники экспедиции погибли на Казыр-реке, не дойдя 40 километров до пограничной заставы Нижняя Тридцатка.

      Несмотря на содержащиеся в дневниках положительные отзывы Нижнеудинском направлении, строители в дальнейшем выбрали Тайшетское. Изыскания продолжил ученик Кошурникова Евгений Алексеев. В 1955 году была завершена съемка всей трассы и проведены наземные привязочные работы. На изыскании трассы работало более 20 экспедиций и партий. Несмотря на то, что теперь они были вооружены и оснащены куда лучше, чем маленький отряд Кошурникова, и на применение авиации, изыскателям приходилось нелегко в горах. Там, где олени не могли пройти, люди тащили груз в рюкзаках на себе. На самом трудном участке трассы - на переходе через основной хребет изыскатели ходили пешком в поисках наилучших проходов в горах, перевалов, удобных подходов к ним.

      Новая дорога пересекла малодоступный район Саяны, край, таящий в своих недрах несметные богатства. Два раза поворачивала на 180 градусов и проходя через тоннели и по Козинскому виадуку высотой 65 метров. На трассе дороги пробили 9 тоннелей. Самые длинный тоннель Манский 2487 метров. На подъемах к перевалам трасса строили по прижимам вдоль горных рек, пересекая крупные реки Енисей, Абакан, Туба, Мана, Агул, Бирюса.

      29 января 1965 года по построенной магистрали, из Абакана в Тайшет, прошёл первый поезд. Километраж 1034 км начинался в Новокузнецке и шагнул в Тайшет. Трасса мужества и свирепая река Казыр, по берегу которой должна была пройти железнодорожная ветка Абакан-Нижнеудинск, а не Тайшет, так и не увидели друг друга. Как пролегли бы стальные рельсы, завершись экспедиция удачно? В любом случае, люди, благодаря которым стали нам ближе овеянные легендами Восточные Саяны, достойны уважения. Развились деловые и моральные качества самоотверженных молодых ребят из Нижнеудинска, прошедших при строительстве этой магистрали школу жизни. Многие путейцы, машинисты, стрелочники и строители остались работать и жить на новой линии. Командирский корпус отделения дороги переехал из Нижнеудинска в Тайшет. Станция Тайшет стала крупным железнодорожным узлом, где ныне заканчивается трасса Южсиб и начинается Байкало-Амурская магистраль.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

суббота, 1 апреля 2017 г.

Ажурный виадук


      Приходил пожилой строитель виадуков, постоять на перроне, чтобы при подъеме без перил на свое детище поверить в везение. Он сконструировал железный пешеходный мост над бесконечною железнодорожною сетью. Много лет назад выстроил мост над пропастью прощания и сам стал немного другим. Мост возвышался над поездами, спешившими навстречу друг другу из далёкой тьмы. В сером дыму чёрные паровозы, вагон за вагоном мчали, шпалы обгоняя, по рельсам за счастьем. В колёсном перестуке гудели протяжно гудки. В зимнем солнечном свете восходящих лучей, ажурный виадук, очнувшись от грёз полной луны, парил в небесной глубине. Кружевной виадук искусно собранный из тонких металлических уголков и заклёпок легко подымался ввысь золотою цепью и сладко щемил бесприютное сердце.

      Конструктору виадуков были известны тайны чисел, букв, слов и мер. Набравшись храбрости с биением сердца, с улыбкой, молча из раза в раз жадно поднимался по ступенькам крутого виадука. Он любил с высоты наблюдать за жизнью. Ввысь над струями упругих рельсов разлуки на мгновенье очиститель поднимался. Прижимался к несгибаемым железным фермам. Отрадно, позабыв усталость, строитель оставался собой и смотрел сверху на роспись мира. Солнца яркими лучами блестели рельсы, убегающие от земли до небес. Ажурный виадук сиял радужной триумфальной аркой, взлетев над стальными рельсами, удивлённо, раскинув крепкие крылья. Сквозь сквозные опоры виадука и очертания долгого пути сердце для солнца строитель открыл. Время ожило в кружевах виадука, на краю металлических конструкций, ускоряло отсчёт.

      Сбросив с плеч волнение и груз расставаний, с биением сердца скользила слеза. С отдельных неровных дорог, по ажурному виадуку, никуда не сворачивая, люди держась за руки, шли по воздуху над параллелями златотканых кружев рельсов уносящих беспечные паровозы далеко к вечной надежде. Путь невесомой арки ложился иначе. Виадук время разочарования растягивал, как бесконечное видение. Глотая дым ожиданий, доверчивые люди спешили по причудливому воздушному замку прямо за иллюзорной удачей. С виадука на опустевший перрон, как будто в золотую шапку бросали мелкие медные монетки и пуговицы. Прилипая к платформе, монета дарила везение в личной жизни. Пуговица, падая на паровоз, приглашала везение. Прилипая реверсом к шпалам, монета поправляла здоровье. Прилипая аверсом к рельсу, меняла жизнь в лучшую сторону. Если пуговица застывала на вагоне, уезжала она за удачей. С виадука отражаясь в злате лучей закатного солнца, перрон из кипарисовых досок был похож на икону с мелкими грошиками.

      С надземного пешеходного моста над железнодорожными путями глядя на солнце в ярких видениях, поцелуи удачи терялись в годах. Сияли солнечные брызги вечерней зари сквозь небесные витражи в истязаниях прошлого, в миражах воспоминаниях встречающего времени. Мерцали образы мечтаний о прошлом – настоящем, тревожа сердце. Строитель бросил монету в оправдание, а может на счастье, но загадать не посмел желание. В чистом небе гадания блеснула монетка расправленными крыльями. Крутясь безразлично, монетка попала в столб, отскочив, задержалась на опорах моста и полетела ребром в щебёнку. Строитель виадуков, понял, что монетка-копейка легла на медное счастье. Монетку на счастье подняла убогая побирушка грез. Бездомная бродяжка возвращалась с края заброшенного перегона сюда вновь и вновь. Она сделала остановку у вокзального виадука. Сочиняла, фантазировала и завязла в роли прислуги. От встречных людей мелочные иллюзии принимала. Побирушку грез звали позабытая любовь. Милосердные пешеходы из будничных дней бросали судьбу ей под ноги. Бессердечные прохожие с виадука бросали бедняжке любви замечания. Упреки, злословие и порицания не слышала любовь. В сладостных грезах не было горя, злобы, серости будней и слезок. Она мечтала отдать частичку себя доброму сердцу и в нём поселится навечно. Воображала в добром сердце лаской согреться в зимнюю стужу и чёрную ночь.

      Очнувшись, попрошайка грёз с милосердным грошом до орбиты подзаборной звезды в угрюмой реальности готовилась стать безденежным счастьем. Нищенка любовь сутулая, хромая, взяла и взошла по высоким ступеням на виадук, как в небесный храм. Все гроши грёз, что за день собрала, веером высыпала с высоты на перрон вокзала. Под тяжестью медного металла обрушилась чёрствая часть отчетливой тени во влюбленных сердцах у людей, и исполнились все их желания. Она знала пути к осуществлению людских мечтаний. Любовь показала все направления, и правильный выбор люди сделали сами, прислушиваясь к тому, что говорило очищенное сердце.

      Жизнь виадука продолжалась над невзгодами и суетой поездов спешивших по железным нитям в неведомые дали. В поезде времени топ - кран не нажимали. Чувств бедной любви неразумные люди в реальности не разделяли. Платили за трепетность и верность непониманием. Судили других за ошибки строго. Ссоры, обиды не забывали. К примирению с милыми теряли мостик, над трудностью страданий дороги. Продать успели любовь за ломаный, фальшивый грош. Слезу смахнув, жалкая любовь уносила мечты разгоняющие печали из волшебных снов. Уносила сладкие грёзы сирая любовь по нечёткому жизненному следу серой бессмысленности хрупких нисходящих ступенек.

      Романтик вечный, строитель виадуков чувствовал себя виноватым за предательство чёрствых людей. Ошибку понял. Ускользала любовь. Надеялся сердцем, что время замрёт, и над виадуком вспять пойдёт. Позабыв на время терзания прошлого, сердце строителя виадуков в немых и тщетных слезах просило новой счастливой встречи, не давая высоким желаньям остыть. Боясь равнодушных людских взглядов тайную радость ликующей арки, носил с собой в сердце. Строил в своем сердце триумфальную арку путешествий в сладкие грёзы над стальными путями разлуки. Арку победы любви над призраком забвения и сердечных мук, где любовь назначит свиданье. Строитель виадуков реально построил своеобразный мост от безумия тоски растерзанного сердца к надорванному сердечку. Между ведением и реальностью тонкий мостик мысленной связи, сокращающий для любви расстояния. Строитель построил торжественный свод понимания, по которому можно было с другой стороны пугающей грязи каждому встречному, короткой дорогой назад вернуться и открыться любви заполняющей сердце счастьем.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария

вторник, 28 марта 2017 г.

Призрак поезда


      В детские годы я собирал монеты и среди коллекционеров имел много друзей. Эйфория поиска, нахождение заразили меня. Радость изучения и секреты очаровывали. Среди собирателей монет ходили фантастически редкие золотые царские монеты, которые выпускались в XIX веке. Большой популярностью у Нижнеудинских любителей нумизматики пользовался Царский золотой червонец Николая Второго и их для обмена приносили случайные ребята. У меня не было средств, приобрести такую монету, и я упорно интересовался, каким образом им так повезло. Все счастливые обладатели хвастались, что нашли золото Колчака вдоль железнодорожных путей, за западным переездом и у песочного карьера. Я заболел золотой лихорадкой и стал часто видеть сны про денежный талисман, притягивающий деньги и удачу. Интерес к золотым монетам превратился в увлекательное хобби. Захлебнувшись восторгом, я читал истории и тайком ходил от стрелочного треугольника, на рельсах которого под арестом белочехов стоял золотой эшелон адмирала, вдоль пути. Я действительно находил медные полушки и копейки. Дела копить и собирать у меня шли не очень успешно. Коллекция моя росла с трудом и не приносила дохода, но я научился коллекционировать мифы и впечатления.

      Путейцы заметив, что я ищу золото Колчака, полу шутя, полу всерьёз, рассказывали мне о странном ощущении проносящегося мимо эшелона. Раздавался стук колёс, тряслись шпалы и дул ветер вослед прошумевшему составу в восточном направлении. Сигнальных огоньков было не видно. Стрелки сами лязгали. Не возможно было, вскочить на подножку золотого эшелона в таёжном молочно-белом тумане. Отряхнув объятие хладной ночи, эшелон по любому полотну проезжал, золота ярким светом рельсы озаряя. Распахнутые вагоны полные холодного блеска царского золота мечтали пробиться сквозь черную пустоту бесчисленных гор в Монголию. Ледяное золото грезило не отражать, а прогоняя темноту мерцать звездой, светить и гореть изнутри. После прохождения призрака поезда, падали желтой кровью монеты, не удерживаясь на рельсах, осыпались, а к шпалам прилипали, застревали в щебёнке. На путевом полотне мерцали, как ночные светлячки золотые монеты Царской России. Красивые империалы и полуимпериалы, золотые червонцы, полтины и русы, настоящие, такие, блестящие. Бедные старики и дети, волею судеб проживающие в страшной нужде ходили по железнодорожному полотну с перегонов и опорных пунктов в аптеку, на почту за пенсией и в школу, чтоб учится и дальше жить, и случайно находили монеты на счастье. По этой ветке шли обычные поезда. Машинисты, ведущие составы, золотые царские монеты не замечали. Блеска золота в грязи не видно было. Для материального благосостояния, богатства и торговли жадных людей монеты терялись под колесами поезда. Алчные и ненасытные люди далекие от совершенства тщательно искали монеты пробираясь по железнодорожной насыпи, собственных желаний тумане.

      В Николаевских золотых монетах запечатлена в драгоценном металле история огромной империи, рухнувшей в одночасье. Не хватало для всех места под щедрыми лучами ласкового Солнца. Луну затмил обман огненно-красного дыма в мрачном небе пустоты. Столетие мчится вперёд поезд призрак, колесами опираясь на мифы. Иногда проезжает по перегонам чёрный паровоз с пустой кабиной машиниста, походный штаб-вагон с наглухо задвинутыми шторами, пульмановские вагоны с золотым запасом и открытыми прозрачными дверцами. Заметая следы, не останавливается на нейтральных станциях, у семафоров, не берет пассажиров. В литерном поезде разочарований, адмирал думает о смысле жизни и продолжает чеканить царские монеты. Он забрал с собой штемпеля для чеканки с Монетного двора сразу после революции. Адмирал чеканил монеты Николая Второго для нужд Белой армии в огромных количествах в тяжелые годы Гражданской войны. Золотые червонцы с профилем императора были необходимы для торговли со странами запада. Вложение денег в монеты эпохи последнего императора гораздо было более выгодно, чем, в золотые слитки. Николаевские червонцы стоили гораздо дороже, чем золото, из которого они отчеканены. В темноте тихого безмолвия адмиралу снились пророческие сны о благообразном и серьезном Самодержце. При постоянной нестабильности мировой экономики инвестиции в золото самые надежные. Возможно, смысл жизни адмирал видел не в казенном русском золоте, а в вечности. Замирал, гудок эшелона на небольшой остановке, но не у перрона, а в глухом полутёмном тупике с упором поворотного треугольника.

      Цена блестящего и искрящегося золотого эшелона не для всех одинакова. Рыцарски благородный, прямой и честный адмирал дал обет не прикасаться к деньгам и определял цену золота отношением к нему. Не случайно ему досталось неразменное золото для осуществления высоких желаний. Человек долга чистое золото спасения не разменял на фальшивые деньги соблазнительных благ и дешевый покой. Бестолковая сделка не получалась. Истинные ценности мира честь, любовь и слава, не покупались и не продавались. Презренный метал, рассыпался мусором из золотого эшелона направо и налево. Адмирал не поднимал упавших денег. Заветные золотые монеты чеканкой очищенные обладали способностью из стынущей жизни возвращаться обратно в золотой эшелон.

      Подвижной состав несбывшихся надежд со счастливого пути следовал иногда на другой путь. Для него не существовало расписаний. С главного пути и примыкающего, и вновь по круговому маршруту. Золотой эшелон бродит по Великому Сибирскому пути к краю неба, спеша и никогда не доходит до пункта назначения. Суеверные обходчики станции Нижнеудинск, иногда видят стоящего бледного адмирала с золотым оружием – кортиком, у окна штабного вагона. Обладатель огромных золотых ресурсов выходит на рельсовый путь. Слышат путевые обходчики на шпалах чеканные шаги. Со скрежетом металла опытный полярный исследователь переводит вручную стрелочный перевод и соединяет пути. Съезд из двух стрелочных переводов и соединительного пути уводил от шумной повседневной суеты. Перекрёстный съезд перевёл адмирал с Великого Сибирского Ледяного похода по призрачному пути. Стрелочный указатель, показал в каком направлении, укрыл адмирал золотой запас империи и превратил эшелон в невидимку, увозящий из чистого золота не разменянный империал.

      Русин Сергей Николаевич

      Моя Тофалария