После уроков, оглянувшись на школьную дверь, по дороге домой, я обязательно проходил мимо украшенного деревянной резьбой клуба железнодорожников имени Кашика станции Нижнеудинск. В этом двухэтажном доме обитающими вперемешку с веселым буфетом, в вечерней полутьме танцами, случайными знакомыми, дымом сигарет, мемориальной доской из долговечного камня, цветами, кочегаркой с пыльными окнами, очередью у кассы, духовым оркестром, пивными бутылками, сценой, кинозалом, праздничными концертами, знаменитыми персонами, почётными наградами и торжественными встречами тихо ютилась библиотечка.
Нужно было обойти клуб с западной стороны, рядом с шикарным буфетом найти и открыть скромную дверь во дворец книги. В темноте мечтая о свете, спотыкаясь, поднимался неразумный по крутой скрипучей лестнице на второй этаж и оказывался на распутье, не в силах понять, по какой из дорог мне нужно шагать. В левой части располагалась дверь в кабинет опорной линейной технической библиотеки с цветными картинками паровозов на крутых откосах в окружении семафоров, флажков и фонарей. Справа был вход в зал профсоюзной библиотеки. Сердце выбрало само не мощные локомотивы. Стихи про буквы меня привлекали, в них поезда долго-долго ритм отбивали словами. Я открывал заветную дверь правую, смотрел на черно белый книжный город, но входить не решался, робко стоял на пороге. Однажды вместе с мамой мы посетили этот уютный зал и стали гостями литературного клуба, который проводил соревнование стихотворений. На этой площадке творческие мечтания сбывались. Обыкновенные малоизвестные люди, друзья, коллеги и подруги, взрослые и даже дети артистично читали не просто чьи-то понравившиеся, а красивые стихи собственного сочинения. Слова, облачённые в строки, шли от самого сердца. Всем желающим давали возможность высказать интересные мысли и обсудить смысл и рифмы конкурсных произведений на любые темы. Самыми интересными были поэтические дуэли, на которых оживали печатные слова. Я затаив дыхание слушал необычных людей пробовавших себя в деле стихосложения и скромно стоял у двери. Удивлялся приятному общению хороших людей. Радовался, что меня допускали к выставке "Сборник счастья" из пополняющихся стихотворений победителей.
- Почему сын Ольги Андреевны молчит? – спросила девушка. – Пусть стихи почитает.
В порыве испуга постигая искусство выразительного чтения, я прочитал короткий стих про дрожащую росинку под золотым лучом. Потаённые мои стихи не растаяли. Все, чего прикасалось наугад моё слово, оживало, собой всё вокруг заполняя. В детском дыхании с помощью мысли мгновенно все обретало плоть. Я вдруг увидел ясно солнца свет, и неба ширь в нашей маленькой библиотечке. Прочитанные вслух стихи мгновенно изменяли мир, и я вдруг в одночасье изменился. Ко мне привыкли и меня признали. Я поверил, что это лишь начало.
Радушный библиотекарь другом лучшим для меня стал. При свете лампы над столом, мне позволили журналы читать в читальном зале. Весь путь истории земной рассматривал я в них. Вдыхая изданий аромат, просматривал новые поступления и старинные фолианты, покрытые пылью ушедших столетий. Волшебные страницы не молчали, заставляли меня мечтать, и мир казался бесконечно интересным. Словно первооткрыватель я оказывался в сказке, в таинственной тайге, плыл по горным рекам, покорял заснеженные вершины и брел по пескам пустыни. Внимал советам, как себя в пути вести, и как надёжных друзей найти. Продвигаясь в книжный мир по годочку, учился родное слово любить, из книг не вырывал листочки. Меня влекло к томам старинным с пожелтевшими страницами. Не забывал больничную книжную полку за вешалкой, в углу с ветшающими книгами. Аккуратно лечил стареющих лучших друзей от произвола и забытья. Подклеивал отлетевшие фолиантов от слёз тяжёлые обложки и простые брошюры с наспех вырванными страницами. Чинил зачитанную до дыр поэму Александра Твардовского «Василий Тёркин». Обтрепавшиеся переплёты достигшего старости толкового словаря Даля, без конца и без начала, собирал, словно кусочки жизни, по страницам неведомых знаний. Престарелую книгу любил и берёг в тусклых буквах таинственных давно уж забытых старых истин. Мне интересно было, почему не улетели буквы из названий буквопадом? Как звалось что-то прежде встарь? Отчего и почему в дни оные, раньше, когда-то, в старину бывало? Как слово за словом давно создавался язык с азов? Неизвестные буквы Аз и Буки выходили из былого времени. Старинная буква с буквой не ссорились, без сумятицы строили свод точных имён. Завораживала дореформенная орфография особенных Аз, Буки, Веди, Глаголь, Добро и Ять. С интересом сочетания букв ъи произносил как ы. В прошлом несравнимом свинцовом слове с заложенным смыслом вдохновлялся свежими идеями. Сшивая видавшие виды, ветхие страницы времени нитью прокладывал путь к успеху в творчестве.
- Книги бережёте, - добавил библиотекарь. - Без подсказки выбирайте любые книги.
Как путеводная звезда библиотекарь под личную опеку записала меня на абонемент и допускала выбирать книги в книгохранилище на нижних и верхних книжных этажах. Дорогие альбомы замечательных художников на меня смотрели с недосягаемой высоты. Какое это было счастье копаться в книгах на полках занятых почти до потолка. Меня поражало количество замечательных книг, и я читал все книги подряд с верой, что в любой из них может быть счастье. На полках в переплетах темной кожи книги рядами стояли, покорно с бесценным кладом счастья ждали меня. Через пару лет я неожиданно научился тщательно выбирать книги как друзей. В терзаниях и радостных муках приглядывался, извлекал, сортировал, выделял и выбирал книгу допоздна. Отличал и останавливал свой выбор на томиках стихов любимых поэтов. В собраниях сочинений классиков, нужные книги находил. Менял жанры, стили и авторов. Возможно, искал книгу жизни с судьбой поколений. Осмелел, и даже заказывал редкие книги с описанием битв за свободу, которые в магазине невозможно купить. Удивительно, библиотекарь приносил мне из дома желанную книгу мемуаров маршала Георгия Константиновича Жукова «Воспоминания и размышления». Себя я начинал познавать, будто я находился в просторах огромной вселенной, где не умел книги Пушкина перелистывать вкратце. Кое-что читал неспешно, перечитывая повторно. Не представлял, что можно вовсе не читать лучшие книги Джека Лондона. Удивлялся, вслушиваясь, как мой умный одноклассник Сергей Роленков, уроки знающий на пять, наизусть читал мудрые цитаты и афоризмы из произведений Теодора Драйзера на книжных праздниках.
В этом хранилище вдали исчезал стук колёс, протяжные гудки, станционная суета и городской шум. В чтение погружаясь, размышлял, в сомнениях прозревая, какой герой лучший в немыслимом сюжете чистейших сердец. Я был готов познавать смысл жизни и в книгах с золотыми корешками искал дверь в счастливую жизнь. Открывались радость, очарование, чудесные чувства авторов в печатных листах. Без границ и расстояний тысячи жизней прожил я с запахом книжных страниц и сплетением букв. Любил и смеялся, от радости плакал и свободно гулял между мирами. Замирая на полпути, искал ответы словам, в черно-белых тонах, зачем мы дышим и страдаем? Я все искал, искал ответы просто из прошлого. Читать старался без оглядки, догоняя заветную мечту и сердцем отражая несмелые и самые искренние рисунки к стихам Федора Тютчева.
В любой из этих книг было счастливое, радостное, восторженное слово. Стоило только в строчки увлечённо вчитаться, и появлялось чувство полета в волшебные широты, дивные глубины, чудные высоты над обыденностью. Книга не заменяла мне детское счастье просто потому, что эмоционально наполняя жизнь, всегда была любима и несла в себе мечту и надежду. Я не выбирал между счастьем и книгой, они были едины, как удары пульса ритмичны. Бывает такое странное царствование счастья. Я не кричал о своей любви к повторениям однородных словесных сочетаний, наизнанку рвущимся из страниц наружу. По ночам залпом читал и читал, страницы медленно листал книг в красивых, цветных переплётах, что мама покупала на короткое лето. К утру сомкнув уставшие очи, в кружении грёз немного дремал с прижатыми к сердцу бумажными странами до рассвета. Таинственный друг, луч солнца, весь мир, распахнув, сиянием улыбался вспышками присутствия счастья. В ответ окрылённое родное сердце смеялось, прогоняя холодные тени. По-настоящему счастливо жил с книгами бесконечную детскую жизнь над будничной явью и писать начинал сам.
Комментариев нет:
Отправить комментарий