Посреди бескрайней тайги, горных рек и Саянских гор, вдали от областных центров расположилась на Восточно Сибирской магистрали небольшая станция Нижнеудинск - настоящая глубинка. Великое пространство немыслимо без железных дорог и мы привыкли ездить по многопутным магистралям Великого Сибирского пути. В мои школьные годы, вокруг станции были забытые железные дороги преимущественно узкоколейные, малодеятельные. Были и подъездные пути. Я восхищался частью этого уникального мира, красоту которого многие люди не видели. Заброшенные железные дороги со временем деградировали, зарастали и уничтожались. Но меня продолжала интересовать их история, неординарное местоположение и своеобразная красота окружающего их пейзажа, заброшенные вокзалы, мосты. Среди болот и тайги, я часто видел земляное полотно с рельсами узкоколейной дороги, уходящими вдаль.
Мы были любители железнодорожной старины. В выходные дни я, и мама выезжали на опорные пункты исследовать пути первопроходцев и прогуляться за черемшой, ягодами и грибами. Рано утром с перрона станции мы садились, наверное, самый медленный пригородный поезд. Сонное светило неспешно вставало. Гудок сигналил. Шипение, скрип, стук, скрип и мы, отправились в путешествие, по местам, где работал и собирал грибы мой прадедушка. Плыли за окнами скалы, хляби, озёра и дрожащая осинка посреди бесконечной тайги. В довольно глухой и малопосещаемой местности, замечали не слишком известное железнодорожное полотно и выходили на полустанке. Всегда надеялись, что сегодня совершим новое открытие, шагая по заросшим насыпям вдоль болот невиданных цветов.
В нескольких километрах к западу от моста через реку Мара, в живописном месте через заболоченную местность чудом сохранялась с неправильным изломом, узкоколейная железная дорога заросшая вербами. В конце XIX века в этих местах строилась железная дорога через Евразию. Но горный участок оказался очень сложным для быстрого возведения основной магистрали наперерез горам. Вначале проложили вспомогательный путь, пересекая необозримую тайгу и проваливающиеся болота. Ускоряя и удешевляя строительство, уменьшили ширину земляного полотна в насыпях, выемках и на горных участках, а также толщину балластного слоя, укладывали облегченные рельсы и укороченные шпалы, каменные мосты. Привлекли сибирских крестьян и многие работы производили вручную, орудия труда использовали самые примитивные. Топор, пила, лопата, кайло и тачка послушно отворяли горы и осушали болота, с востока пробиваясь на запад. При преобладании ручного труда на вспомогательных работах, на сооружении основного пути работали профессионалы на новых мощных паровозах, снегоуборщиках, путеукладчиках и паровых экскаваторах под руководством талантливых инженеров. Для возведения мостов металлические фермы в разобранном виде доставляли в Одессу, а затем через Суэцкий канал, Индийский и Тихий океаны во Владивосток. Здесь их перегружали на железную дорогу и с морские птицами везли к местам строительства мостов через реки. Таким способом строили мост, через реку Уда.
Но позже, при спрямлении главного пути основной ход был перенесён на несколько сотен метров выше от берега реки, обойдя болота стороной. При этом на топких местах вспомогательный путь был сохранён, с тупиковой станцией на малодеятельной ветке, получившей громкое неофициальное название Вербная узкоколейка. На карте нигде этот путь земной не был указан. В действительности она была настоящей малой колеёй, с боковыми ветками и подъездными путями. Отсюда в больших количествах вывозили лес, и для этой цели было построено много лесовозных узкоколеек. К ним на лошадях и таскали тяжеленные брёвна. По узкоколейке курсировали небольшие поезда, порой даже не каждую неделю и не быстрее, чем ходит человек. Сначала по ней ездили паровозы, потом мотовозы. Здесь не было ни поселков, ни дорог. Настоящий медвежий угол.
Эти узкоколейки привлекали меня в детстве своим романтическим настроением, запахом шпал, возможностью почувствовать историческую атмосферу и побродить по брусничному раю настоящей тайги. Для нас они служили нередко единственным доступным и надёжным ориентиром в блужданиях по дремучей глухомани и выводящим нас к полустанкам. С развитием автомобильного транспорта и лесозаготовительной техники люди стали обходиться без них. Колея постепенно зарастала деревьями и становилась гармоничной и естественной с трясинами, кочкарниками, ягодниками и грибными местами. Заросшие просеки наглухо скрывались в тайге, сквозь заросли сумрачных лиственниц и пасмурное солнце осинника.
Весной тянулась земляная старинная насыпь с корявыми рельсами на заросших шпалах вдоль еще неодетого болота. В этом просторе, от первого тепла весенних лучей, верба расцвела и нахохлившуюся нежным пухом колею, в красно талую аллею превращала. Светоносной дымкой белого пуха комочки к небу тянулись и склонялись вниз, до колеи. Расплескались, заискрились радужные краски света, радости и ласки. Манил пух её лёгких невесомых сережек, настежь открывая двери аллеи - колеи. От солнца влюбленного и жемчуга вербы, мама улыбалась, будто бы в танце о счастье поющая, вся золотая с пушистыми крыльями. Прижавшись щекой к веточке бело - перламутрового чуда, я шёл по вербной колее рядом с мамой со странными ощущениями тепла, и спокойствия одновременно. Возможно, пролистал дней пережитых своей маленькой жизни. Возможно, пробуждался заново при встречном солнце. Возможно, в сердце, себе заглядывая, видел за дымкой суть. Возможно, в ореоле святости, чарующей вестнице жизни мы радовались.
За поворотом в поисках забвением пропитанных узкоколеек в ворсинках бархата первоцвета, я ржавой вагонеткой с оторванным крылом, царапал распахнутые вербные нежно - пушистые ветки и хвою сосновых сплетений. На исхоженных перекрёстках и на обочине, в сомнениях пробирался в будущее по стези, по которой уже кто-то оставил следы. С неуловимою радостью, слышал мамин ласковый голос со вздохом, с пьедестала вербной узкоколейки, проложенной сквозь соцветие памяти.
Комментариев нет:
Отправить комментарий